Австрийский этнограф Иоганнес Шультце в процессе изучения
магических обрядов разных народов пришел к выводу о том, что
колдуны-славяне не раз озадачивали непостижимым искусством «встраивания
в себя вечной жизни». То есть за несколько часов до того, как перейти в
мир иной, они волевыми усилиями отматывали время на годы назад.
Погружались в него. И получали возможность активно жить там, стараясь,
чтобы «дубль» не встретился с действующим «оригиналом». Дела лось это
не только для того, чтобы продолжить служение добру. Достигалось самое
настоящее личное бессмертие. Колдун, словно птица Феникс, сгорая дотла,
воскресал вновь и вновь. До бесконечности. Окружающие, мягко говоря,
оказывались в нелепом положении. Не мог ли понять, где иллюзия, где
явь. Впрочем, обратимся к достоверным фактам, которых предостаточно в
анналах русской старины.
1898 год. Тульская губерния.
Зажиточное село Протасово. Учитель начальной школы Василий Филиппович
Огородничий сильно занемог. Фельдшер Игнатий Парамонов, расписавшись в
бессилии помочь, посоветовал обратиться к колдуну Мирону Грекову,
успешно промышлявшему знахарством. Учитель совет принял. Греков, увидав
его, задал вопрос странный:
- Согласен ли ты, любезный Василий Филиппович, чтобы я, мертвый, отвел смерть от тебя, живого?
- Делай, что хочешь, только помоги, - поспешно ответил Огородничий.
-
Вот, пользуй сухие травки и питье, как в моей бумажке отмечено,- сказал
колдун, вручая бутыль с густой жидкостью и кульки с пахучими травами.
Учитель,
вернувшись домой, проделал все, как было сказано. Недели не прошло -
выздоровел. Человек, добро помнящий, он купил нарядную рубаху, чтобы
отблагодарить колдуна. По дороге к дому своего спасителя повстречал
сельского батюшку, поинтересовавшегося, куда он путь держит.
Огородничий не стал скрывать то, что на днях прибег к силам не
божеским. Батюшка обомлел:
- Как же так. Уже сорок дней знахарь
ваш в земле. Сам я его причащал и отпевал. Изба теперь пуста. Нет
желающих селиться в нечистом месте. Ступайте. Убедитесь.
Закончилась
эта история тем, что, расставшись с батюшкой, учитель вручил рубаху
тому, кому она предназначалась: колдуну Грекову, поблагодарившему за
подарок и пообещавшему «являться живьем, ежели мысленно вызвать». В
том, что касается сильнейшего магического феномена, подобные жутковатые
неверояти отнюдь не случайны. Скорее, закономерны. Как вам следующий
поворот?Заготовитель китового жира и уса мещанин Николай Иноземов
оставил в Вологде семью, подался на заработки ближе к Полярному кругу.
Небольшой бревенчатый домик, где обосновался, был теплым, даже уютным.
До тех пор пока в декабре 1879 года не забрел на огонек некий Лукашка
Сивер, знаменитый чаровник и колдун. От скуки после ужина уселись в
карты играть. Сивер раз за разом проигрывал, чему безмерно удивлялся.
Ну, заготовитель и поддел его.
Мол, если хочешь, научу, как
обставлять. Чаровник в крик: «Нечестно карты кладешь!» Сгреб тулуп,
сбрую. И ходу. Обиделся, значит. Иноземов, рассудив, что на обиженных
воду возят, прибавил фитилю керосину. За чтение принялся. Что такое?
Бочка с солониной из угла своего, попрыгав, на стол перед чтецом
плюхнулась. Заготовитель прикрикнул: «Брысь!» Бочка послушно на пол
спрыгнула. И давай пританцовывать. А рядом выплясывают копченые
окорока. Откуда взялись? Иноземов свинину отродясь не коптил. Сивер из
тени появился, разъяснил: «Харчи - подарок. Я по глупости под лед
провалился. До Прялки не доехал. С тобой поживу, как есть. Что хочу, то
сделаю. Надолго останусь. Где гробы, там не по мне».
Иноземову что
делать? Терпеть жильца, который не столовался с ним. Сидел в углу.
Шептал на прибыль. Заготовитель разбогател. В Вологду вернулся. Колдун
не отстал. В отстроенном каменном доме его зажил. Никто не подозревал,
что ходячий мертвец он. Иноземов окороками занялся. Откуда они, лучшие
в волости брались, не задумывался. Брались, и все. Когда Иноземов в
1904 году помер, Сивер тоже помер. Все часы, что в доме были, как их не
чинили, не регулировали, опаздывали, будто сговорившись, когда на час,
когда на три часа.
Иоганнес Шультце, путешествуя по России, в
архивном ведомстве Ростова разжился копией донесения младшего
волостного соглядатая Захара Чунина. В пересказе оно утратило бы
колорит. Воспроизводим документ полностью: «Проделки степенного колдуна
Ивашки Кузина лукавый оформляет. Меня Ивашка приглашал, чтобы глядел и
дивился. Творил свое раньше, живым, и в году 1893, когда умер, в
землице тлел. Умение его заключалось в отваживании от народа ядовитых
змей-гадюк. Вот как. Вроде покойник, а заявился ожившим оборотнем на
Змеиную горку. Никто шибко не испугался. Виделись уже и так и этак с
ним. Воткнул колдун в муравьиную кочку оструганный пруток. Помолчал.
Убрался к поляне. Гадюки поползли. Ползут и ползут. Уйма их. Сонные
они. Колдун сызнова объявился. Три раза вокруг муравейника обошел.
Прикончил змей. Облегчение, особливо детворе, вышло. Колдун после
приходил, когда надобен. Частенько в Остапине бывал замечаем. Батюшка
Иннокентий осмелился многажды молитвами прогонять его, чтобы народ не
тревожил. От трудов этаких только церковь непригодною сделалась.
Колокол сам собою названивает, лампады и свечи опрокидываются, иконы
мироточат, просветлели.
К тому это, что колдун Ивашка Лукин,
по разговорам, святой человек». Еретическую мысль о том, что русские
колдуны в большинстве - «святой народец, по смерти живущий в разладе со
временем», высказал, долгие годы проведший на северных поселениях,
выпускник философского факультета Петербургского университета,
революционер-анархист Дмитрий Максимовский. По его мнению, «когда для
других с пользою колдуют, то по выбору находятся в двух временах или в
одном, чтобы черпать силу у Великих людей, сделавших их бессмертными».
Максимовский уточняет: «Великие люди - предки колдунов, тоже колдуны».